Честь

[ШанКа]

«... В общем, в училище им. Дзержинского мы освоились быстро и приняли нас там хорошо, как родных. Осознав, что нашей чести внутри ничего не угрожает мы принялись, вместе с аборигенами, защищать честь училища...»

@темы: фан:))

Comments

[ШанКа]

«Ну и естественно мы там дрались! Ну а как вы себе думали? Сидит сапог какой-нибудь и дерзко посмотрел в сторону моряков. Разве же можно было допускать такое попрание военно-морской чести? Вот и я о том же.

Драк удавалось избегать только в одном случае. Когда туда приходил один курсант из ВМА (военно-медицинской академии). Он всегда приходил с бояном и пел.

Как он пел, ребята!!! Я, конечно, атеист, но тут по-другому и не скажешь: пел он, как Бог. Я не знаю, конечно, как пел бы Бог, если бы он был, но уверен, что именно так. Какой там Кобзон, я вас умоляю! Когда обстановка накалялась и вот-вот готова была излиться в очередную потасовку, он брал стул, садился посередине зала, расчехлял баян и заводил: "Дремлет притииииииихший северный горооооод!" (вот точно так, как я сейчас, только красиво).

И все начинали натуральным образом собираться в круг, обниматься, брататься и, некоторые, даже плакали.

И военно-морская Честь, скромно потупив взор, сидела в уголке с Честью сухопутной и молча курила, обижаясь на то, что всем нет до неё никакого дела сегодня.»

[ШанКа]

« Конечно, лично я потом влюбился в Питер так же крепко и безответно, как и в Севастополь. Ну как можно не влюбиться в город с Русским Художественным музеем внутри? Вы понимаете? Я - решительно нет. Когда я первый раз увидел Айвазовского, я часа два сидел перед "Девятым валом" и не мог оторвать жопу от скамейки или, хотя бы, закрыть рот, от этой неземной красоты.

Японские туристы фотографировали меня, больше, чем Айвазовского.»

[ШанКа]

Честь. Часть вторая.

 Ну и вот. Огорчённые мыслями о том, что из солнечного и весёлого Севастополя мы едем в ссылку в серый и унылый Петербург в клоаку по подготовке инженерных кадров военно-морского флота, мы загрузились в четыре хвостовых вагона поезда "Севастополь - Санкт-Петергбург".   К городу Симферополю (полтора часа езды) мы уже были изрядно пьяны,  махали в окна тельняшками и флагами ВМФ СССР под дружные лозунги "В!М!Ф!", "Ра! Си! Я!" и были готовы отстаивать свою честь не щадя, так сказать, ничего другого. Но украинские милиционеры довольно правильно оценили степень нашей пассионарности и все перроны на территории Украины были пусты от них и бабок с семечками и пивом.  В общем честь нашу они защитили превентивным ударом.

В Питер приехали поздно вечером в субботу и с хмурыми, опухшими рожами выгрузились на перрон Главного вокзала, покурили и двинули в метро, типа организованным строем. Ну уже по дороге поняли, что с девушками в Питере норм, так что  всё не так уж и плохо.  Вышли на канале Грибоедова.

- Обля! Нева! - крикнул кто-то. Естественно, мы остановились покурить на мосту над Великой Русской рекой. Двинули дальше, когда дошли до Мойки, кто-то опять крикнул:

- Обля! Опять Нева!!

     Все с подозрением покосились на сопровождающего нас офицера, чего это он нас кругами водит, - совсем мы долбодятлы, чтоли? Ну остановились опять, конечно, покурить на мосту над Великой Русской рекой. Там я познакомился с девушкой Катей, назначил ей свидание на завтра, но потом пропустил его из-за Кобзона, будь он неладен.

- Чего вы курите-то каждые двести метров? - поинтересовался встречающий нас офицер

- Ну так...Нева же!

- Долбодятлы, какая Нева, - она вообще с другой стороны Адмиралтейства! Это же река Мойка, а до этого был канал Грибоедова! Ну, серость севастопольская!!!

Ладно, за серость мы ему запомнили. Но вслух-то сказали, что зато мы загорелые, красивые и нравимся девушкам.

 Привели нас в систему, через главные ворота прямо под шпилём. Завели в казарму. Мы-то с первого курса в общежитии жили, а тут - казарма! Дикие нравы, конечно. Ходит с десяток дзержинцев с хмурыми лицами. Ну, значит, надо отстаивать честь нашей альма матери.

- Чо, - спрашиваем, - не встречаете нас? Где поляна и всё вот это вот?

- Да нельзя же нам, спиртное-то в казарму приносить, - говорят.

Четвёртый курс, чтоб вы понимали!!!  Дикие нравы, просто средневековье. Но у нас с собой ещё осталось изрядно. И кэээк давай мы там чести защищать: они- свою, мы - свою. Это был один из двух случаев в моей жизни, когда я напился до беспамятства. Кто там кого перепил, кто чью честь отстоял, - не помню. Но. Раз рассказываю я, то пусть будет, что мы, севастопольцы, и победили.

   Утром разлепляю то место, где у меня должны быть глаза и вижу, как на меня смотрит голый мужик. В шлеме и с копьём. "Ну пиздец, Эдик, - думаю, вдавливаясь в подушку затылком - допился".  Потом уже, когда очнулся мозг, я определил, что это же просто статуя Апполона с адмиралтейского шпиля на меня таращиться. Ну норм, значит, можно с алкоголем не завязывать пока что. А тут крик из предбанника:

- Смирно! Дежурный по роте на выход!

Заходит командир этой роты ну и наш теперь командир, как бы.

- Бляяаааа! - говорит, - ну и воняет тут у вас перегарищем!! Вы что бухали чтоли тут?

Дзержинцы стоят, краснеют, стесняются, а мы говорим:

- Да не, это мы с поезда бухие приехали.

Защитили, честь наших новых друзей, - вы же это заметили, да?

- А, ну тогда ладно, - успокаивается командир под удивлённые взгляды дзержинцев, - надо, в общем сорок человек на концерт Кобзона отправить. Прямо сейчас.

- Каво-каво? - удивляемся мы, - какого-такого Кобзона?  У него же даже подтанцовки красивой не будет, - что мы там забыли?

- Ну смотрите, - говорит командир, - или вы сейчас идёте, так как вам заняться всё равно нечем и денег у вас российских даже нет, или я своих из увольнения отзываю, от семей девушек и собак.

   Ну конечно, мы пошли. Незнакомых друзей в увольнении подставлять на флоте не принято.  В СК Олимпийском он пел, вроде бы. Десять бабушек, две тётеньки и все остальные - военные на концерте. Сели мы подальше, кресла мягкие, удобные, ну хоть выспимся. Так мы себе подумали. Какое там. Орал этот Кобзон, как бешенный, - чуть до конца досидели. И так-то его не любил, а с тех пор так вообще органически не перевариваю. А ещё Катя на мосту меня так и не дождалась из-за гада этого. Правда потом я её нашёл в Питере, - две недели понадобилось, но нашёл. "Мы ж подводники, - мы силачи" (с)

[ШанКа]

 А потом мы опять напились, с горя. Как-то осознали, что нет больше нашего Севастополя, нет больше нашей Галоши и это - навсегда, а не приключение на недельку.

 В понедельник нас повели на медосмотр. Докторша уж больно симпатишная была, как бы честь Севастополя надо было отстоять. Ну вы понимаете.

- Покажите язык, - говорит мне.

Что за вопрос, - показываю.

- Оооо, - говорит она, - у вас, молодой человек, географический язык!

- Да, - говорю, - географию морей и океанов я люблю!

- Нет, - говорит она, - пить вам нельзя! Авитаминоз!

- Как скажите, - покорно соглашаюсь я, - а что Вы делаете сегодня вечером, например?

- Вы что, севастопольцы, сговорились тут все? У вас что, женщин там в Севастополе не было? Такое ощущение что вы с Антарктиды приехали или с Кавказа!

- Были, но Вы, прошу прощения, не ответили на мой вопрос.

- Я сейчас мазок у Вас брать буду, Эдуард, в связи с Вашей наглостью! - говорит она, заглядывая в мою девственно чистую медкнижку

- Я, может и не против, - отвечаю, - и не знаю за ваши Питерские правила этикета, но мне кажется, что мы форсируем события. Я-то в кино сначала сходить планировал, ну там роз Вам купить. Баунти, может.

- Так! Вон отсюда! - сверкает она на меня взглядом по-над очками.

Выхожу. В коридоре очередь, все волнуются, "ну как там?" спрашивают.

- Подождите, ребята, - говорю я и захожу обратно:

- Ну а завтра, например, что Вы делаете, если сегодня заняты?

Бросила в меня ручкой. Выхожу. Делаю всем жест рукой и захожу обратно:

- Я и до послезавтра готов ждать, если что.

Она, конечно, тут же краснеет и выскакивет в коридор.

- Так на!!! Ко мне больше никому не заходить! Этому (тычет в меня пальцем) сдать все медкнижки и все свободны!

- А чо это ему? - начинают роптать юноши с так грубо попранными надеждами.

- Всё, я сказала!!! Все вон из лазарета!!!

(эта та часть нашего класса, которая перевелась в Питер. Пятеро родились и выросли на Украине)

 В общем, в училище им. Дзержинского мы освоились быстро и приняли нас там хорошо, как родных.  Осознав, что нашей чести внутри ничего не угрожает мы принялись, вместе с аборигенами, защищать честь училища.

     Происходило это, в основном, в пивбаре "Висла". Стоял он тогда на улице Гороховой и пользовался у нас популярностью за недорогое пиво и аутентичную обстановку (столы, рыбьи трупы на полу, запах перегара и так далее).  Но нравился он, в те времена, не только нам, а вообще всем курсантом военных училищ.  Ну и естественно мы там дрались! Ну а как вы себе думали? Сидит сапог какой-нибудь и дерзко посмотрел в сторону моряков. Разве же можно было допускать такое попрание военно-морской чести? Вот и я о том же.

Драк удавалось избегать только в одном случае. Когда туда приходил один курсант из ВМА (военно-медицинской академии). Он всегда приходил с бояном и пел. Как он пел, ребята!!! Я, конечно, атеист, но тут по-другому и не скажешь: пел он, как Бог. Я не знаю, конечно, как пел бы Бог, если бы он был, но уверен, что именно так. Какой там Кобзон, я вас умоляю!  Когда обстановка накалялась и вот-вот готова была излиться в очередную потасовку, он брал стул, садился посередине зала, расчехлял баян и заводил: "Дремлет притииииииихший северный горооооод!"  (вот точно так, как я сейчас, только красиво). И все начинали натуральным образом собираться в круг, обниматься, брататься и, некоторые, даже плакали.  И военно-морская Честь, скромно потупив взор, сидела в уголке с Честью сухопутной и молча курила, обижаясь на то, что всем нет до неё никакого дела сегодня.

  А ещё милиционеры. Питерские милиционеры очень любили проверять у меня документы, когда я гулял по городу в гражданской форме одежды.

- Здравствуйте, а можно посмотреть Ваш паспорт?

- Нельзя. Нет у меня паспорта. Вот есть военный билет.

- А где здесь прописка?

- Какая прописка? Этоже военный билет, бля!

- Так Вы служите?

- Нет. Учусь. Вот же написано "ВВМИОЛУ им Дзержинского"

- Коллега, чтоли наш?

- Тамбовский волк вам коллега, а я - военный моряк!

- А почему училище имени Дзержинского?

- Да ебу я? У Дзержинского своего и спросите!

- Ну спасибо тогда вам и досвидания!

- И вам не болеть. Коллегибля.

   Конечно, лично я потом влюбился в Питер так же крепко и безответно, как и в Севастополь. Ну как можно не влюбиться в город с Русским Художественным музеем внутри? Вы понимаете? Я - решительно нет. Когда я первый раз увидел Айвазовского, я часа два сидел перед "Девятым валом" и не мог оторвать жопу от скамейки или, хотя бы, закрыть рот, от этой неземной красоты. Японские туристы фотографировали меня, больше, чем Айвазовского. Потом тётенька мне рассказала, которая зал этот охраняла. Я-то не видел ничего вокруг.  И как-то боль эта острая от потери Севастополя, родного своего училища постепенно загладилась, хотя я до сих пор, когда меня спрашивают, отвечаю, что закончил Севастопольское высшее военно-морское инженерное училище хотя, на самом деле, заканчивал-то я уже Высшее военно-морское инженерное ордена Ленина училище имени Дзержинского, о чём и написано в моём дипломе. Но руководство этого училища пошло нам на встречу и разрешило значки о высшем образовании подписать "СВВМИУ", за что им, ещё раз, спасибо.



 Память она такая знаете, как грампластинка, вроде  и играет ещё, а некоторые места уже так затёрты, что их и не слышно. Только шум. И ощущения.

  Как ни странно, но я до сих пор не добрался в описании Чести до самого флота. Придётся, видимо, и третью часть рассказа писать))

источник - i_legal_alien 
[2 ссылок 484 комментариев 5150 посещений]
читать полный текст со всеми комментариями

[ШанКа]

кросавчег!

пойду 1ю часть то искать!

[ШанКа]

ЧАСТЬ 1Я

...Выше чести факультета шла честь училища. Защищали мы её путём убегания от патрулей и периодическими стычками с курсантами училища имени Нахимова.

Выше чести училища шла честь Родины. Защищать нам её пришлось, когда училище перешло к Украине после распада СССР. Нам всем было предложено принять присягу Украине и спокойно доучиваться дальше, но большинство делать это отказались, написав рапорта о том, что присягу менять считают делом унижающим их честь и личное достоинство.

Даже половина этнических украинцев из нашей роты захотели продолжить службу в российском военно-морском флоте потому, что атомных подводных лодок на Украине не ожидалось, а к четвёртому курсу мы уже были пропитаны этой романтикой до кончиков ногтей...

[ШанКа]

Честь - понятие эфемерное и не относиться ни к этическому ни к правовому полю жизни человека. Каждый из вас представляет это понятие по-своему и каждый из вас, что удивительно, по-своему прав. Покапавшись в словарях и энциклопедиях вы, наверняка, найдёте с десяток  определений этого понятия. Но как-то определитесь, в итоге, что это такое. Но это простая, гражданская честь.
    Определений понятия "воинская честь" вы не найдёте вообще. То есть, понятие такое есть, а вот определения у него нет. Что это за честь? Индивидуальная, коллективная или коллективная, состоящая из индивидуальных?  Только в одном понятии все мы с вами сойдёмся однозначно, - честь нужно защищать, причём постоянно. Не спрашивайте меня "почему", я как и вы, не всегда это понимаю, но, также как и вы, всегда это делаю. Сейчас расскажу вам, как мы защищали нашу воинскую честь

дальше

на разных этапах и уровнях.

 В военно-морском училище в Голландии (Галоша,  по-народному) на момент моего поступления в него было четыре факультета:

1 и 2  (в народе "китайцы" - специалисты энергетических установок и турбинисты.

3 (маслопупы) - электрики. С 1988 года на этом факультете был открыт специальный класс киповцев (плафоны).

4 (дусты) - химики.

  То есть первый уровень защиты чести - защита чести факультета. Происходило это, в основном, организованными спортивными соревнованиями и всякими КВНами, но и на простецком, народном уровне тоже было. Например, химики хидили в баню мимо нашего общежития. И, конечно же, наверняка, покушались этим на нашу честь, так как мы постоянно поджидали их на балконе четвёртого этажа с пакетами воды и пожарными шлангами.

- Фуууу! Дустыыы! - орали мы, когда их строй проходил под нашими окнами, и дружно бомбили их водой.

- Маслопупы!!! Пиздец вам!!! - орали химики уворачиваясь, от ковровых бомбометаний, - мы вас на скачках всех уроем!!!

Скачками у нас дискотеки назывались, если вы не в курсе. Естественно никто никого не урывал, - половина из них были наши друзья и земляки, но вот так происходило всё это постоянно.
   Пока перед нашим строем не выступил начальник химического факультета, по прозвищу "Конь"

- Товарищи курсанты! - декларировал он ходя вдоль строя, - все вы по отдельности чудесные и замечательные люди, но как только собираетесь вместе становитесь стадом пидорасов! Я не понимаю, как такая метаморфоза возможна в нашей бренной жизни. Кто-нибудь из вас может мне объяснить? Так я и думал, сейчас же вы пидорасы на плацу и обязаны выказывать мне молчаливое почтение, как старшему офицеру. Зачем? Зачем, я вас спрашиваю, вы обливаете моих курсантов всякими нечистотами? Ну вот что они вам сделали? Да, я знаю, что вы считаете их бездельниками и разгильдяями, но ребята, когда вы придёте отдавать свои жизни на подводные лодки, химики придут вместе с вами и вместе с вами же будут служить вашей с ними Родине. Скажите, вам хоть стыдно?

- Стыыдно, - гнусавили мы в ответ

- Не будете так больше делать?

Мы молчим - честь же факультета и вот всё вот это вот.

- Ясно. Вы все знаете, что я злопамятный, злой и ебливый, за что меня и называют конём. Так вот - летние издевательства я ещё потерплю. Но! Если! Слушайте внимательно, бандерлоги! Если зимой, хоть одна падла кинет в моего химика водой, то я лично обещаю вам полный пиздец и бессонные ночи!!!  Всё понятно?

- Так точно! - хором отвечали мы.

Потом нарвали цветов и травы и, в очередной раз, когда химики шли в баню, с криком "Фуууу!!! Дустыыыы!!!" осыпали их цветами под их недоумённые взгляды.

  А вообще внутри училища жили очень дружно. Русские, белорусы, украинцы, дагестанцы, татары, аварцы, казахи, киргизы, молдоване и евреи, ездили на каникулах друг к другу в гости, лично я за время учёбы побывал в Дагестане, на западной Украине и в Молдавии, и у меня в Белоруссии гостило человек пять-шесть.

   Выше чести факультета шла честь училища. Защищали мы её путём убегания от патрулей и периодическими стычками с курсантами училища имени Нахимова.

Выше чести училища шла честь Родины.  Защищать нам её пришлось, когда училище перешло к Украине после распада СССР. Нам всем было предложено принять присягу Украине и спокойно доучиваться дальше, но большинство делать это отказались, написав рапорта о том, что присягу менять считают делом унижающим их честь и личное достоинство. Даже половина этнических украинцев из нашей роты захотели продолжить службу в российском военно-морском флоте потому, что атомных подводных лодок на Украине не ожидалось, а к четвёртому курсу мы уже были пропитаны этой романтикой до кончиков ногтей.  Одним из первых, кстати, офицером в училище принявшим присягу на верность Украине был Чингиз Мамедович Джавадов.

Потом начался вялотекущий процесс по переводу огромной кодлы курсантов и офицеров в какое-нибудь училище России. А попутно нас начали агитировать и показывать, что тут мы уже, как бы, чужие.

Сначала была табличка. Раньше на входе в учебный корпус висела вот такая:

Её сняли и повесили жёлто-голубую с трезубцем. Нихуясебе наглость, подумали мы,  и разбили табличку в первый же день. Табличку восстановили и выставили возле неё вахтенного. Мы табличку опять разбили. Тогда выставили вахтенного с ножом - тот же результат. Потом выставили вахтенного с автоматом, но таблички так и не приживались, до нашего отъезда в Питер.

Потом был концерт.

Мы курсанты четвёртого курса - полны здоровья и отваги у каждого есть девушка, а у некоторых и не одна, а нам, вместо увольнения и девичих ласк, предлагают пройти в актовый зал на концерт национального детского ансамбля из Львова. Ну возмутительно же!  Пообещали, что там всё буден чинно и закончиться быстренько. Сидим, слушаем народные украинские песни. Песни хорошие, детишки поют душевно, но, знаете, в двадцать с чем-то лет упругие девичьи груди намного привлекательнее фольклёра любого народа мира. Это сейчас при выборе между концертом и девичьей грудью, я задумаюсь на пару минут и спрошу про варианты совместить всё это, а тогда даже мысли такой в голову не пришо бы. Тяга к прекрасному, если вы меня понимаете.  Поэтому мы сидим все на нервах и ждём когда же уже, наконец, всё это закончится.

     А в конце - сюрприз. Детишки выбегают на сцену с украинскими флагами и прочей символикой, начинают всем этим размахивать перед нашими удивлёнными лицами и петь какую-то гимновую песню про "Слава Украине! Героям слава!". А ведущий, при этом, предлагает нам ещё встать и внимать этому стоя. Нет, конечно же и Украине слава и её героям, но, блядь, мы же российские без пяти минут офицеры, которые  явно  дали понять своё намерение убыть отсюда на Родину.  И как-то так вышло, из-за всей этой постоянно напряжённой ситуации и неясных перспектив, что мы очень дружно возмутились. Одномоменто и не сговариваясь.  Конечно, взрослым певцам мы  запихнули бы их символику во всякие анатомические отверстия, но дети - это святое. Моряк ребёнка не обидит etc.

    Поэтому мы дружно встали и, освистывая артистов, двинулись к выходу из зала. А на выходе нам, зачем-то, попытался преградить дорогу мичман, который уже принял присягу Украине и красовался новенькими шевронами с трезубцами. Сильно мы его не били - нас же было в сто раз больше, чем его. Просто сорвали ему погоны, шевроны и дали пару пендалей. Чуть не уголовное дело завели. Вызывали старшин классов на допросы, пугали тюрьмой за неуважение к символике, но так дело и затихло.

Последней весомой каплей в чаше нашего противостояния стал Ленин. Вот он, стоит на входе в учебный корпус:

Сидим мы как-то вечером в аллейке, напротив Владимира Ильича и разговариваем за нашу нелёгкую долю, а на плац заезжает какой-то ЗИЛ, цепляет к Ленину трос и начинает его сдёргивать.  Ленин треснул в поясе и наклонился, но падать отказывался. ЗИЛ буксовал и пачкал резиной наш плац, но Ленин стоял. А под ним прямо находилась лаборатория,  оттуда выскочил мичман с ломом в руках и с криками "Чтовыделаетебляуроды!!! У меня там оборудования на миллиарды!!!"  бросился на троих работяг из ЗИЛа. Естественно, мы бросились ему на помощь. Помутузили этих работяг слегка, поунижали,  в основном словами, и прогнали их с плаца, вместе с их злополучным автомобилем. Ленину потом закрасили трещину в поясе, да так и оставили стоять.

 Всякие мелочи о том, как мы дрались с украинским патрулями и нападали на украинскую комендатуру с целью вызволения оттуда наших друзей, я опущу - всё обыденно.

А после этого случая с Лениным нас и отправили ускоренным порядком в Питер, механиков во ВВМИОЛУ им. Дзержинского, в то самое, про которое преподаватели нашей голоши твердили нам все эти годы : " Запомните, подводные лодки сами не тонут! Их топят выпускники ВВМИОЛУ им. Дзержинского!" - значит и там нам, наверняка, предстоит отстаивать свою честь. Но об этом во второй части.

Фото таблички и Ленина позаимствованы у за что ему отдельное спасибо.